Царская семья: последние дни, расстрел, обретение останков
Новые книги о Царской семье
АРЕФА
valid xhtml
valid css

Постановление о прекращении уголовного дела № 18/123666-93 "О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 годов", пункты 5-6


Начало документа>>

5. События, предшествовавшие гибели членов Российского Императорского дома и лиц из их окружения

5.1. Обстановка в период, предшествовавший свержению монархии в России

22 февраля 1917 г. (7 марта по новому стилю) император Николай II отбыл из Царского Села в ставку, находившуюся в Могилеве. 27 февраля он получил из Петрограда верные сведения о происходивших там массовых беспорядках, начавшихся 23 февраля. Власть правительства в столице была парализована. В Петрограде в это время находилось около 200 тысяч военнослужащих, ожидавших отправки на фронт. В начале выступлений основной задачей бастующего гражданского населения было требование хлеба, затем манифестации приобрели политическую направленность, появились красные флаги и плакаты с надписями «Долой самодержавие!» и «Долой войну!». Несмотря на то, что в период с 23 по 24 февраля пострадало 28 городовых, власти не принимали решительных мер. 25 февраля волнения охватили всю центральную часть города. В воскресенье 26 февраля положение стало критическим. 27 февраля вспыхнуло открытое военное восстание. Начались убийства офицеров, толпы солдат и рабочих стали громить полицейские участки, освободили арестантов из тюрьмы «Кресты», подожгли здание Окружного суда, захватили Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой. В Таврическом дворце образовались два самостоятельных революционных органа – Временный комитет Государственной Думы во главе с ее председателем Родзянко М.В. и Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, возглавляемый Чхеидзе Н.С. и его заместителем Керенским А.Ф. Совет рабочих депутатов вскоре был переименован в Совет рабочих и солдатских депутатов. 26 февраля 1917 г. Председателем Государственной Думы Родзянко М.В. в адрес императора Николая II была направлена телеграмма о начале революционных выступлений в Петрограде с требованием организации правительства доверия . 28 февраля 1917 г. Временный комитет Государственной Думы сообщил о взятии власти в свои руки и создании нового правительства .
По официальным данным Временного правительства, опубликованным в «Вестнике Временного правительства» от 25 марта 1917 г., число жертв среди восставших в феврале 1917 г. в Петрограде составило 1443 человека. Вероятно, что число жертв значительно превышало приведенную цифру.
Реакция властей запоздала и только в ночь на 28 февраля 1917 г. по распоряжению Николая II в столицу направлен «георгиевский батальон» и другие воинские части под командованием генерала Иванова Н.И. С фронта было снято несколько кавалерийский полков.
1 марта 1917 г. представители полков восставших в Петрограде, потребовали от Петроградского Совета принятия мер к закреплению революционных завоеваний солдатской массы. Вечером 1 марта Петроградским Советом был издан приказ № 1, революционизировавший русскую армию.
С 28 февраля 1917 г. восстание перекинулось в окрестности столицы. В Кронштадте был убит начальник порта и происходило избиение офицеров матросами Балтийского флота.
1 марта 1917 г. великие князья подготовили проект введения в России конституционной монархии, который не был реализован .
Как только в Ставке было получено известие о разрастающихся революционных выступлениях, Николай II принял решение вернуться в Царское Село. 28 февраля в 5 часов утра на специальном поезде он отбыл из г. Могилева. В ночь на 1 марта 200 км от Петрограда на станциях Любань и Тосно царские поезда столкнулись с заслонами и вынуждены были остановиться на станции Малая Вишера. После неудачной попытки пробиться к Петрограду Николай II принял решение двигаться на Псков, где находился штаб командующего северным фронтом генерал-адъютанта Рузского Н.В. К 10 часам вечера 1 марта Николай II прибыл в г. Псков.
2 марта 1917 г. на заседании Временного правительства был рассмотрен вопрос об отречении царя, выдворении семей Николая II и великого князя Михаила Александровича за пределы России, а также об ограничении передвижения членов Дома Романовых .
Утром 2 марта генерал Рузский Н.В. доложил Николаю II о том, что генерал Иванов Н.И. не выполнил своей задачи по организации подавления восстания в Петрограде; попытки организовать возможную защиту Николая II оказались безуспешными. Генерал Рузский Н.В., предварительно проконсультировавшись с председателем IV Государственной Думы Родзянко М.В. (в это время председателем Временного комитета Государственной Думы) высказался за отречение Николая II. Выслушав Рузского Н.В., Николай II сказал, что в принципе у него возражений нет, но необходимо узнать мнение об отречении от командующих фронтов. В тот же день к 14 ч. 30 мин. поступили телеграммы о желательности отречения от великого князя Николая Николаевича Романова (Кавказский фронт), генерала Брусилова А.А., генерала Эверта А.Е., генерала Сахарова (Румынский фронт), генерала Рузского Н.Ф. (Северный фронт), адмирала Непенина (командующего Балтийским флотом). Поддержал предложение об отречении и начальник штаба Ставки генерал Алексеев М.В. Командующий Черноморским флотом Колчак А.В. на телеграфный запрос не ответил, но представления Алексеева М.В. и Родзянко М.В. принял без возражений . Все старшие военачальники, в том числе пять генерал-адъютантов, высказалась за отречение. 2 марта к 15 часам Николай II дал согласие на отречение в пользу наследника цесаревича Алексея Николаевича Романова. Николай II провел длительную консультацию с лейб-хирургом Федоровым С.П. о здоровье наследника цесаревича Алексея Николаевича. Федоров С.П. заявил, что тот едва ли проживет больше 16 лет. Понимая, что в том случае, если власть перейдет к цесаревичу Алексею Николаевичу, общение с ним будет невозможным, Николай II высказался за передачу власти своему брату великому князю Михаилу Александровичу.
В присутствии прибывших поздно вечером в г. Псков представителей Думского комитета Шульгина В.В. и Гучкова А.И. 2 марта 1917 г. Николай II подписал акт отречения от престола . В тексте акта об отречении говорилось: «В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственною Думою, признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского» . Несмотря на явно выраженную волю царя, отречение Николая II за себя и за своего сына Алексея было грубым нарушением Закона о престолонаследии, так как царь не мог отрекаться за своего наследника. . Вечером 3 марта Николай II вернулся в Ставку в Могилев.
3 марта 1917 г. в Петрограде на Миллионной улице в квартире князя Путятина П.П. состоялось совещание, на котором решался вопрос о дальнейшей судьбе монархии в России. В нем участвовали, помимо великого князя Михаила Александровича Романова, Родзянко М.В., Керенский А.Ф., Милюков П.Н., Львов Г.Е., Львов В.Н., Шульгин В.В., Гучков А.И., Терещенко М.И., Годнев И.В., Ефимов И.Н., Караулов М.А., Набоков В.Д. и Некрасов Н.В. Участники совещания, кроме Милюкова П.Н. и Гучкова А.И., убеждали Михаила Александровича Романова не брать власть. К 6 часам вечера Михаилом Александровичем был подписан акт отречения, составленный Шульгиным В.В., Некрасовым Н.В. и Набоковым В.Д., в котором говорилось: «Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского» .

5.2. Арест семьи императора Николая, пребывание в Царском Селе до ссылки в Тобольск.

3 марта 1917 г. Исполком Петросовета постановил: «...арестовать династию Романовых и предложить Временному правительству произвести арест совместно с Советом Рабочих Депутатов. В случае же отказа запросить, как отнесется Временное правительство, если Исполнительный Комитет сам произведет арест... По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии... Арест женщин из дома Романовых производить постепенно, в зависимости от роли каждой в деятельности старой власти.»
7 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление: «Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село». Выполнение постановления поручается четырем правительственным комиссарам: А. Бубликову, И. Калинину, В. Вершинину и С. Грибунину. 8 марта Алексеев М.В. объявил бывшему императору о принятом решении. В тот же день Николай II вместе со свитой (47 человек) был направлен в Царское Село, куда прибыл 9 марта в 14 часов.
7 марта 1917 г. 85 членов Петросовета заявили требование Временному правительству об аресте всех членов Дома Романовых .
В Петрограде прошли многочисленные митинги и собрания с резолюциями об аресте всех членов Дома Романовых.
8 марта 1917 г. объявлено об аресте императрицы Александры Федоровны.
С 8-9 марта 1917 г. бывший Император Николай II и члены его семьи были взяты под домашний арест и вплоть до ссылки в г. Тобольск находились под стражей в Александровском дворце Царского Села в окрестностях Петрограда. Приближенным к царской семье было дано два дня для размышления, в течение которых они могли покинуть Александровский дворец. Лица, остающиеся с царской семьей, объявлялись арестованными. Комендантом был назначен офицер гвардейского уланского полка Коцебу П.П., начальником охраны - полковник Кобылинский Е.С.
Главнокомандующим войсками Петроградского военного округа 17 марта 1917 г. разработана инструкция по охране царской семьи, в котором запрещен выход членов царской семьи и добровольно оставшихся под арестом лиц из ее окружения, ограничена переписка и сношения с внешним миром
Первоначально в планы Временного Правительства входила высылка Николая II за границу .
Временное правительство прорабатывало планы отъезда Николая II в Испанию, Англию, другие страны Антанты. Испанский королевский двор формально высказав сочувствие Николаю II отказался пригласить членов его семьи и Испанию . Французское правительство как и двоюродные братья Николая II король Дании - Христиан I и король Греции Константин I не проявили обеспокоенности судьбой его семьи. В первые дни после отречения Николая II, посол Великобритании в Петрограде сэр Джорж Бьюкенен уведомил министра иностранных дел Милюкова о том, что «король Георг, с согласия министров, предлагает царю и царице гостеприимство на британской территории, ограничиваясь лишь уверенностью, что Николай II останется в Англии до конца войны» В дальнейшем двоюродный брат Николая II и императрицы Александры Федоровны английский король Георг V не предпринимал никаких мер к эвакуации семьи Николая II в Англию. В июле 1917 г., когда все было готово для проезда на поезде до Мурманска и министр иностранных дел Временного правительства отправил в Лондон телеграмму с просьбой выслать корабль для встречи царской семьи. Посол Великобритании получил от премьер-министра Великобритании Ллойд Джоржа ответ: «Британское правительство не может принять царскую семью в качестве гостей во время войны». Следует отметить, что прямой причинной связи между расстрелом семьи отрекшегося Императора и отказом его родственников за границей принять семью не существует – во время пребывания Временного правительства у власти, реальной опасности для жизни и здоровья семьи отрекшегося императора Николая II не возникало.
Планы высылки членов Дома Романовых за границу вызвали активное сопротивление со стороны революционных масс России и Петросовета. 9 марта 1917 г. на заседании Исполкома Петросовета был рассмотрен вопрос о воспрепятствовании Николаю II выезда в Англию и принято решение о необходимости его ареста: «...Ввиду полученных сведений, что Временное правительство решило предоставить Николаю Романову выехать в Англию... Исполнительный Комитет решил принять немедленно чрезвычайные меры к его задержанию и аресту. Издано распоряжение о занятии нашими войсками всех вокзалов, а также командированы комиссары с чрезвычайными полномочиями на ст. Царское Село, Тосно и Званка. Кроме того, решено разослать радиотелеграммы во все города с предписанием арестовать Николая Романова и вообще принять ряд чрезвычайных мер. Вместе с тем, решено объявить немедленно Временному правительству о непреклонной воле Исполнительного Комитета не допустить отъезда в Англию Николая Романова и арестовать его. Местом водворения Николая Романова решено назначить Трубецкой бастион Петровской крепости, сменив для этой цели командный состав последней. Арест Николая Романова решено произвести во что бы то ни стало, хотя бы это грозило разрывом отношений с Временным правительством.»
Параллельно с планами высылки царской семьи из России Временное правительство готовило судебный процесс над Николаем II, Александрой Федоровной, другими крупнейшими представителями царской власти по обвинению их в государственной измене.
У широких слоев населения России в момент отречения царя распространилось мнение о том, что Николай II и его ближайшее окружение виновны в измене Родине. В печати, на митингах и собраниях постоянно выдвигались требования о гласном суде над бывшим императором, о заключении бывшего царя в Петропавловскую крепость .
Уже 7 марта 1917 г. на одном из заседаний Московского Совдепа Керенский А.Ф. заявил: «Беспристрастный суд должен судить ошибки Николая II перед Россией».
Еще до ареста Николая II 4 марта 1917 г. была учреждена Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочив высших должностных лиц (ЧСК). В нее вошли юристы и общественные деятели кадетско-эсеровской ориентации, задача которых состояла в выяснении закулисной стороны свергнутого режима. Руководил Комиссией присяжный поверенный из Москвы Муравьев Н.К. Комиссия обладала правом производить следственные действия, заключать под стражу отдельных лиц, выносить решения об их освобождении, получать любую информацию из государственных, общественных и частных учреждений. Комиссия должна была подготовить материалы для привлечения к суду бывшего императора и высших должностных лиц. Комиссией была проделана значительная работа – допрошены и опрошены десятки высших должностных лиц империи, политические, общественные деятели, придворные, в том числе: бывшие царские премьер-министры Горемыкин И.Л., Голицын Н.Д., Коковцев В.Н., Штюрмер Б.В., министры внутренних дел Макаров А.А., Маклаков Н.А., Протопопов А.Д., Хвостов А.Н., министр юстиции, а затем председатель Государственного совета Щегловитов И.Г., известные политические деятели Бурцев В.Л., Ленин (Ульянов) В.И., Чхеидзе Н.С., Шингарев А.И. и многие другие. В процессе своей деятельности Комиссии не удалось установить «преступных деяний» членов царской семьи. Временное правительство не организовало судебного процесса, поскольку оно не имело оснований для привлечения Николая II и Александры Федоровны в качестве обвиняемых по статье 108 Уголовного уложения (ответственность за государственную измену). Бывшему императору Николаю II и бывшей императрице Александре Федоровне в период деятельности Временного правительства официально судебными органами никаких обвинений в совершении уголовно наказуемых и административно наказуемых деяний не предъявлялось. В то же время, глава Комиссии Муравьев Н.К. неоднократно публично и в прессе заявлял о том, что «обнаружено множество документов, изобличающих бывшего царя и царицу». Комиссией такие документы не предъявлялись и не публиковались.
Несмотря на отсутствие компроментирующих данных против членов царской семьи, ряд общественных организаций и рабочих коллективов настаивал на суде над бывшим императором и применении к нему и бывшей императрице строгого наказания вплоть до смертной казни.
К августу 1917 г. резко обострилось противостояние партии большевиков и Временного правительства. Политическая обстановка в Петрограде накалилась. В этих условиях Временное правительство не могло гарантировать сохранение жизни членов царской семьи при условии нахождения их вблизи от Петрограда.
20 июля 1917 в газетах было опубликовано официальное сообщение о лишении членов Дома Романовых избирательных прав в Учредительное собрание.

5.3. Пребывание царской семьи в г.Тобольске

В связи с тем, что к лету 1917 года в Петрограде резко усилились антиромановские настроения и появилась угроза несанкционированной расправы над семьей Николая II, Временное правительство приняло решение о направлении семьи бывшего императора в «спокойное», удаленное от центров место (г. Тобольск), куда та прибыла 6 августа 1917 г. 31 июля 1917 г. была разработана «Инструкция лицам, сопровождающим бывшего императора и его семью к месту нового жительства» , в которой указывалось, что «…бывшие император и императрица, а также их семья и лица, добровольно с ними едущие, подлежат содержанию как арестованные».
Сразу после прибытия царской семьи в Тобольск регулярно возникали слухи о заговорах с целью похищения Николая II, местные органы власти (Омска, Екатеринбурга) активно вмешивались в вопросы содержания заключенных . Содержание царской семьи под стражей находилось на особом контроле у министра-председателя Керенского А.Ф.
25 декабря 1917 г. во время богослужения в Благовещенской церкви г. Тобольска бывших царя и царицу священнослужители «титуловали их величествами». Это событие вызвало недовольство охраны и резко ужесточило условия пребывания под арестом царской семьи

5.4. Положение семьи и лиц из окружения бывшего императора Николая II после прихода к власти большевиков

После революционных событий 25 октября 1917 г. и прихода к власти большевиков положение царской семьи осложнилось. Основной идеей коммунистического руководства стал открытый суд над бывшим императором – «коронованным палачом». 20 февраля 1918 г. на заседании Комиссии при Совете Народных Комиссаров рассматривался вопрос «о подготовке следственного материала по Николаю Романову» . За суд над бывшим царем высказывался В.И.Ленин, главным обвинителем Николая II предполагалось сделать Л.Д. Троцкого. 4 июня 1918 г. на заседании коллегии Наркомата юстиции РСФСР рассматривалось поручение Совнаркома, по которому было вынесено решение: делегировать в распоряжение Совнаркома представителем от Наркомюста «в качестве следователя т. Богрова». Планомерно набирались материалы, компрометирующие Николая II. Такой суд мог состояться только в столицах либо в крупном промышленном городе. Кроме того, В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому поступали сообщения с Урала и из Сибири о ненадежности охраны царской семьи . Центральная власть приняла меры к ужесточению охраны бывшего императора, поставила вопрос о переводе Романовых из Тобольска в более доступное место . Первоначально планировался перевод Романовых в Москву. 1 апреля 1918 г. на заседании ВЦИК об охране Николая Романова в Тобольске было принято следующее решение: «…Поручить комиссару по военным делам немедленно сформировать отряд в 200 чел. (из них 30 чел. из Партизанского отряда ЦИК, 20 чел. из отряда левых с.-р.) и отправить их в Тобольск для подкрепления караула и в случае возможности немедленно перевезти всех арестованных в Москву. (Настоящее постановление не подлежит оглашению в печати. Председатель ВЦИК Я.Свердлов. Секретарь ВЦИК В.Аванесов.»
Идея удаления Романовых из Тобольска активно проводилась революционерами Екатеринбурга. На партийных совещаниях и в Уралсовете постоянно поднимались вопросы о существовании «белогвардейских заговоров» для похищения царя, концентрации для этой цели в Тюмени и Тобольске «офицеров-заговорщиков». Изученные в ходе настоящего следствия документы показали, что каких-либо серьезных попыток освобождения царя в этот и другие периоды ни монархическими группами, ни отдельными лицами не предпринималось. Спекулируя на чувствах кругов, близких к бывшему царю, так называемые «заговорщики» (зять Г.Е. Распутина – Б.Н. Соловьев, тобольский священник А. Васильев и другие) присвоили себе большие суммы денег и драгоценностей царской семьи, не делая никаких попыток для ее спасения. Такое поведение «заговорщиков» плодило слухи о близком освобождении Николая II. Каких-либо организаций или групп, серьезно занимавшихся освобождением бывшего царя и его семьи не существовало. Ситуация осложнялась еще и тем, что охрана царя состояла из солдат и офицеров, назначенных еще Временным правительством. Екатеринбургские большевики без санкции Центра направили в район Тобольска отряды для пресечения возможного бегства царя, а также законспирированных осведомителей в г. Тобольск, и в населенные пункты по возможным маршрутам бегства. Напряженность тем более возросла, когда некоторые из «разведчиков» Уралсовета были опознаны и убиты местными жителями. По словам современника событий, бывшего председателя Уральского облисполпома Быкова П.М.: «В целях предупреждения побега Романовых из Тобольска решено было в первую очередь поставить заставы на возможных путях бегства Романовых на север. … в случае, если приметы подозрительных лиц будут подходить под приметы Романова, таковых задерживать, при сопротивлении – убивать. Однако надежды на эти отряды, как выяснилось впоследствии, не оправдались. Березовский отряд, наиболее надежный, вскоре был арестован и освободился только тогда, когда надобность в нем миновала; голышмановская группа оказалась недостойной возложенной на нее задачи, а один из ее членов расхвастался даже о том, что они посланы «царя убивать». Реакционное купечество арестовало отрядников, и двое из них были убиты.» .
В апреле 1918 г. в Тобольск Уралсоветом был направлен отряд красноармейцев-чекистов под командой Бусяцкого, который получил задание доставить Николая Романова «живым или мертвым»
6 апреля 1918 г. Президиумом ВЦИК принято решение о переводе царской семьи на Урал. Перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург ВЦИК поручил профессиональному большевику с многолетним стажем бывшему уральскому боевику Яковлеву Василию Васильевичу (настоящая фамилия Мячин Константин Алексеевич, псевдонимы – Стоянович Константин Алексеевич, Крылов), наделенному для этого чрезвычайными полномочиями. В письме председателя ВЦИК Свердлова Я.М. Уралоблсовету говорится: «Задача Яковлева – доставить |Николая II| в Екатеринбург живым и сдать или председателю Белобородову, или Голощекину» . К этому времени руководство Совета в Екатеринбурге вынесло негласное решение о необходимости тайного уничтожения всех членов семьи Николая II без суда и следствия во время их переезда из Тобольска в Екатеринбург. Председатель Уралсовета А.Г. Белобородов вспоминал: «…необходимо остановиться на одном чрезвычайно важном обстоятельстве в линии поведения Облсовета. Мы считали, что, пожалуй, нет даже надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что если предоставятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян в дороге. Такой наказ имел |командир екатеринбургского отряда| Заславский и все время старался предпринимать шаги к его осуществлению, хотя и безрезультатно. Кроме того, Заславский, очевидно, вел себя так, что его намерения были разгаданы Яковлевым, чем до некоторой степени и объясняются возникшие потом между Заславским и Яковлевым недоразумения довольно крупного масштаба.» Сохранились документы о перевозке Николая II, Александры Федоровны, великой княжны Марии Николаевны и слуг комиссаром Яковлевым В.В., из которых видно, что уральцы предпринимали серьезные и решительные усилия для уничтожения по дороге членов царской семьи. Их не смущало вооруженное столкновение с отрядом В.В. Яковлева и даже возможная гибель всего отряда кремлевского комиссара (в отряд Яковлева В.В. входило более ста революционных солдат). Из заявления красногвардейца Уральского отряда А.И. Неволина комиссару Яковлеву В.В. следует: «…Состоял в Екатеринбурге членом Красной Армии в 4-й сотне… Гусятский … говорит, что едет с московским отрядом комиссар Яковлев, нам нужно его обождать… помощник инструктора Пономарев и инструктор Богданов начинают: «Мы… теперь решили так: по дороге к Тюмени сделаем засаду. Когда Яковлев поедут с Романовым, как только сравняются с нами, вы должны из пулеметов и винтовок весь отряд Яковлева сечь до основания. И никому ничего не говорить. Если станут спрашивать, какова вы отряда, то говорите, что московского, и не сказывайте, кто у вас начальник, потому, что нужно это сделать помимо областного и вообще всех Советов». Я тогда задал вопрос: «Разбойниками, значит, быть?» Я, мол, лично с вашими планами не согласен. Если вам нужно, чтоб Романова убить, так пущай единолично кто-нибудь решается, а такой мысли я в голову не допускаю, имея в виду, что вся наша вооруженная сила стоит на страже защиты Советской власти, а не для единоличных выгод, и людей, если комиссар Яковлев, командированный за ним, от Совета Народных Комиссаров, так он и должен его представить туда, куда ему велено. А мы разбойниками не были и быть не можем, чтоб из-за одного Романова расстрелять таких же товарищей-красноармейцев, как и мы. … После этого Гусятский еще пуще на меня разозлился. Я вижу, что дело начинает касаться моей жизни. Ища выходы, я наконец решил с отрядом Яковлева удрать.»
Существовал также негласно утвержденный Уралсоветом план ликвидации царской семьи с помощью крушения поезда, перевозившего Николая II, по пути следования из Тюмени в Екатеринбург. . Комплекс документов, связанных с переездом царской семьи из Тобольска в Екатеринбург свидетельствует о том, что Уралсовет по вопросам, связанным с безопасностью царской семьи находился в резкой конфронтации с центральными органами власти. Сохранилась телеграмма председателя Уралсовета Белобородова А.Г., направленная В.И. Ленину, в которой он в ультимативной форме жалуется на действия председателя ВЦИК Я.М. Свердлова, в связи с его поддержкой действий комиссара В.В. Яковлева (Мячина), направленных на безопасный переезд царской семьи из Тобольска в Екатеринбург. Переписка Яковлева В.В. с председателем ВЦИК Свердловым Я.М. показывает истинные намерения большевиков Урала по отношению к царской семье. Несмотря на ясно выраженную позицию Ленина В.И. и Свердлова Я.М. о доставлении царской семьи в Екатеринбург живой, большевики Екатеринбурга пошли в этом вопросе против руководства Кремля и приняли официальное решение об аресте Яковлева В.В. и даже применении вооруженной силы по отношению к его отряду. В телеграфном сообщении Яковлева В.В. Свердлову Я.М. от 27 апреля 1918 г. говорится: «Только что привез часть багажа Маршрут хочу изменить по следующим чрезвычайно важным обстоятельствам. Из Екатеринбурга в Тобольск до меня прибыли специальные люди для уничтожения багажа. Отряд особого назначения дал отпор – едва не дошло до кровопролития. Когда я приехал, екатеринбуржцы же дали мне намек, что багаж довозить до места не надо. …Они просили меня, чтобы я не сидел рядом с багажом (Петров). Это было прямым предупреждением, что меня могут тоже уничтожить. ...Не добившись своей цели ни в Тобольске, ни в дороге, ни в Тюмени, екатеринбургские отряды решили устроить мне засаду под Екатеринбургом. Они решили, что если я им не выдам без боя багаж, то решили перебить и нас. …У Екатеринбурга, за исключением Голощекина, одно желание: покончить во что бы то ни стало с багажом. Четвертая, пятая и шестая рота красноармейцев готовят нам засаду. Если это расходится с центральным мнением, то безумие – вести багаж в Екатеринбург».
После прибытия Николая II в Екатеринбург местные власти спровоцировали выступление толпы на станции Екатеринбург I, которая пыталась устроить самосуд над семьей бывшего императора. Только решительные действия комиссара Яковлева (Мячина) В.В. (угроза применения пулеметов) в этот момент позволили избежать гибели царской семьи. У Яковлева В.В. сложилось мнение о том, что большевики Екатеринбурга не дадут возможности центральной власти при необходимости вывезти царскую семью за пределы Урала. В своих переговорах по прямому проводу со Свердловым Я.М. 29 апреля 1918 г. Яковлев В.В. говорит: «Несомненно, я подчиняюсь всем приказаниям центра. Я отвезу багаж туда, куда скажете. Но считаю своим долгом еще раз предупредить Совет Народных Комиссаров, что опасность вполне основательная, которую могут подтвердить как Тюмень, так и Омск. Еще одно соображение: если Вы отправите багаж в Симский округ |Уфимской губернии|, то Вы всегда и свободно можете его увезти в Москву или куда хотите. Если же багаж будет отвезен по первому маршруту, то сомневаюсь, удастся ли Вам его оттуда вытащить. В этом ни я, ни Гузаков, ни екатеринбуржец Авдеев – никто из нас не сомневается; также как не сомневается в том, что багаж всегда в полной опасности. Итак, мы предупреждаем Вас последний раз и снимаем с себя всякую моральную ответственность за будущие последствия.»
30 апреля 1918 г. в 11 петроградского времени Яковлевым В.В. были переданы представителям Уральского облсовета Николай II, Александра Федоровна, великая княжна Мария Николаевна, бывший гофмаршал В.А. Долгоруков и лейб-медик проф. Боткин. Из служителей в Екатеринбург прибыли: камердинер Т. И. Чемодуров, лакей И. Л. Седнев и комнатная девушка А.С. Демидова. Долгоруков В.А. и Седнев И.Л. по прибытии были арестованы и помещены в тюрьму г. Екатеринбурга. Остальные направлены в доме промышленника и инженера Ипатьева Н.Н.
23 мая 1918 г. из г. Тобольска в г. Екатеринбург были перевезены цесаревич Алексей Николаевич, великие княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна. Вместе с ними прибыла большая группа слуг и лиц из окружения. В Екатеринбурге сразу после приезда были арестованы и помещены в тюрьму Татищев, Гендрикова, Шнейдер, Нагорнов, Волков. В дом Ипатьева были помещены: цесаревич Алексей Николаевич, великие княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна, мальчик Седнев и лакей Трупп А.Е. Лакея Чемодурова перевели из дома Ипатьева в тюрьму г. Екатеринбурга.

6. Пребывание членов царской семьи и лиц из ее окружения в Екатеринбурге, их расстрел и захоронение (реконструкция событий)

На основании имеющихся документов следствие делает вывод о том, что в апреле - июне 1918 г. центральная власть не имела намерений уничтожить царскую семью.
На Урале, в отличии от Москвы, активно рассматривались предложения о расстреле всех членов царской семьи. Без следствия и суда уничтожались слуги и лица из свиты. Так, в разное время погибли: великий князь Михаил Александрович Романов, его секретарь Брайан (Николай Николаевич) Джонсон, фрейлина Анастасия Васильевна Гендрикова, гоф-лектриса Екатерина Адольфовна Шнейдер, генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев, гофмаршал князь Василий Александрович Долгорукий, монахиня Варвара Яковлева, управляющий Петр Федорович Ремез, дядька наследника престола Клементий Григорьевич Нагорный, камердинер Иван Дмитриевич Седнев, камердинер Василий Федорович Челышев и другие. Каких-либо обвинений указанным лицам не выдвигалось. Центральные органы не получали достоверной информации обо всех происходивших с представителями Российского императорского дома событиях. В своих воспоминаниях «Последние дни последнего царя» Быков П.М. пишет: «Исторические факты говорят, что наши Советы – и областной, и пермский, и алапаевский – действовали смело и определенно, уничтожив всех близких к самодержавному престолу. Кроме того, смотря на эти события уже как на факты истории рабочей революции, следует признать, что Советы Урала, расстреливая бывшего царя и действуя в отношении всех остальных Романовых на свой страх и риск, естественно, пытались отнести на второй план расстрел семьи и бывших великих князей Романовых».
Для того, чтобы иметь повод для осуждения и казни царской семьи, члены Президиума Уралсовета и Уральской областной чрезвычайной комиссии предприняли реальные действия для создания фальсифицированных доказательств участия членов семьи Николая II в «белогвардейском заговоре», целью которого ставилось «освобождение царя». От имени некого «офицера», якобы участвующего в заговоре по освобождению Николая II, работники УралЧК передавали в Дом особого назначения письма, призывавшие членов царской семьи «совершить побег». Чекисты Урала ставили двоякую цель: в случае «побега» уничтожить царскую семью вдали от города, либо, «создать доказательства» для возможного суда над царской семьей. Эти материалы впоследствии были опубликованы в большевистской печати и декларировались как одно из оснований для расстрела Николая II.
Восстание белочехов и наступление белогвардейских войск на Екатеринбург ускорили решение о расстреле бывшего царя. Принципиальное решение о расстреле царской семьи большевистское руководство Урала и руководство Уралсовета по-видимому приняло еще в конце июня 1918 г. Об этом, в частности, свидетельствует смена охраны Дома особого назначения. Старая внутренняя охрана была сменена на чекистов, во главе которых поставили члена коллегии УралЧК Я.М. Юровского. Охранник Нетребин В.Н. писал в своих воспоминаниях: «Вскоре [после поступления во внутреннюю охрану 4 июля 1918 г. - С.В.] нам было объяснено, что… возможно, нам придется выполнить казнь б/ц [бывшего царя. - С.В.], и что мы должны строго держать все в тайне, все, могущее совершиться в доме… Получив объяснения от тов. Юровского, что нужно подумать о том, каким образом, лучше провести казнь, мы стали обсуждать вопрос… День, когда придется выполнить казнь, нам был неизвестен. Но мы все же чувствовали, что он скоро настанет».
Автор книг об обстоятельствах расстрела Романовых и участник событий Быков П.М. пишет: «Вопрос о расстреле Николая Романова и всех бывших с ним принципиально был разрешен в первых числах июля». В его воспоминаниях о Романовых достаточно полно говорится о механизме принятия решения о расстреле царской семьи и слуг: «…Установив надежный надзор за Романовым и приняв меры к предупреждению каких-либо покушений на освобождение их из Дома особого назначения, областной Совет Урала занялся вопросом о дальнейшей участи семьи.
… Для областного Совета участь Романовых была ясной — вся история царствования Николая Кровавого уже осудила его на смерть, трудящиеся Советской России не могли ему вынести иного приговора.
Но Уральский Совет не хотел брать на себя ответственности в этом деле и запросил об участи Романовых центр.
В Москву был командирован член президиума Совета [Голощекин Ф.И. - С.В.], для разрешения вопроса во ВЦИКе.
В это время в Москве созывался 5 Всероссийский съезд Советов. На этом съезде предполагалось провести постановление о назначении суда над Романовым. Обвинителем на суд в Екатеринбург должен был выехать т. Троцкий.
Но положение на Уральском фронте в связи с выступлением чехословаков и организацией белогвардейских банд не было прочным, можно было ожидать падения Екатеринбурга.
Вопрос о суде решен был ВЦИКом без съезда. Уральскому Совету предложено было готовить к концу июля назначить особую сессию суда над Романовыми. Гражданская война на Урале разросталась. Чехословацкий мятеж сразу превратил Урал и Зауралье в арену ожесточенных битв красных отрядов уральских рабочих и крестьян с регулярными частями чехословаков, быстро пополненных силами белогвардейского офицерства и буржуазной добровольщины.
Екатеринбургу угрожала опасность. Шаг за шагом отступали разрозненные красные партизанские отряды под натиском врага.
В то же время в Екатеринбурге, благодаря присутствию здесь семьи Романовых, начала усиливаться монархическая организация.
Этому способствовало то обстоятельство, что в Екатеринбург была переведена из центра военная академия Генерального штаба, слушатели которой были исключительно офицеры-монархисты, готовые на антисоветские выступления.
Неоднократно охраной Романовых задерживалась переписка, из которой видно было, что белогвардейцы организуют освобождение Романовых.
Уралсоветом усилена была охрана Дома особого назначения, так как одновременно с охраной от попыток белогвардейцев приходилось принимать меры к охране Романовых и от другого рода нападений.
Левые эсеры и анархисты также пытались организовать нападение, с целью захвата и расстрела Романова.
По приезде из Москвы делегата (кажется 12 июля) Уралсовет признал, что организовать суд по предложению президиума ВЦИК не удастся, так как фронт приближался к Екатеринбургу и задержка с судом могла вызвать новые осложнения.
Учитывая заявление военного командования о возможности падения Екатеринбурга в ближайшие дни, областной Совет постановил: расстрелять Романовых 16 июля.
Наша революция не знает комедии с публичными казнями.
Областной Совет не сделал исключения для Романова и его семьи, решив расстрелять их в том же порядке, как и многих других противников Советской власти.
… Еще раньше Уралсовет постановил трупы Романовых уничтожить, чтобы не дать в будущем белогвардейцам использовать их в целях монархической пропаганды. Трупы расстрелянных были положены на грузовой автомобиль и той же ночью отвезены в лес, за В.-Исетский завод, По большой Коптяковской дороге, в район старых рудников. Здесь вблизи заброшенных шахт «Ганиной ямы» трупы были частично сожжены. При уничтожении трупов было обнаружено много драгоценностей, зашитых в платье и белье.
Все было тщательно собрано и отвезено в Уралсовет. Остатки трупов были отвезены в сторону и закопаны в болоте.
… Уралсовет, выполнив приговор, послал делегата в Москву с докладом и наиболее ценными документами и вещами Романовых.
ВЦИК одобрил действия Уралсовета. В Совнаркоме, когда председатель ВЦИК т. Свердлов сообщил о расстреле Романовых, народные комиссары, по предложению т. Ленина «перешли к очередным делам», постатейному обсуждению важного законопроекта.»
В воспоминаниях Юровского Я.М. говорится о том, что примерно с 10 июля 1918 г. был обсужден вопрос о «ликвидации» царской семьи в случае оставления Екатеринбурга.
В начале июля 1918 г. в Москве побывал военный комиссар Уральской области, лидер большевистской организации Урала, ответственный за работу советских и карательных органов Ф.И. Голощекин, хорошо знавший Я.М. Свердлова еще по подпольной работе. Он находился в Москве во время пятого Всероссийского съезда Советов с 4 по 10 июля 1918 г. Съезд закончился принятием Конституции РСФСР. По некоторым данным Голощекин Ф.И. остановился на квартире Свердлова Я.М. Несомненно, что в числе основных вопросов, поставленных Голощекиным Ф.И. перед большевистским руководством, были: оборона Урала от войск Сибирской армии и белочехов, возможная сдача Екатеринбурга, судьба золотого запаса. Одновременно, по-видимому, обсуждался вопрос о судьбе бывшего царя. Не исключено, что Голощекиным были обговорены условия суда над бывшим царем и вынесение тому смертного приговора. 14 июля 1918 г. Голощекин Ф.И. возвратился в Екатеринбург.
Имеются косвенные данные о том, что Голощекиным Ф.И. в Москве окончательно вопрос о расстреле царской семьи не был решен. В окружении Голощекина Ф.И. находился агент спецслужб антибольшевистского движения. В августе 1918 г. субинспектр М. Талашманов получил сведения следующего содержания: «Числа около 15 июля с.г. в одно из воскресений в лесу была компания гулявших, которая состояла из нижепоименованных лиц: 1) военный комиссар Голощекин, 2) его помощник Анучин, 3) жилищный комиссар Жилинский, 4) Уфимцев, 5) Броницкий, 6) Сафаров, 7) Желтов, 8) фамилию установить не представилось возможным. Все были с девицами. Будучи в веселом настроении, горячо обсуждали вопрос, как поступить с бывш. Государем-Императором и его семьею. Причем Голощекин и Анучин, Жилинский и Сафаров категорически заявляли, что нужно все семейство расстрелять. Другие же, как то: Уфимцев, Броницкий, Желтов и фамилию которого установить не удалось, шли против и высказывались, что царя убивать не надо и его не за что, а нужно расстрелять царицу, как во всем этом деле виновата она. Причем, не докончив этот разговор, разошлись по лесу гулять…». Это донесение еще раз подтверждает то, что после поездки в Москву Голощекин Ф.И. не получил конкретных указаний относительно судьбы царской семьи и варианты разрешения ситуации обсуждались в узком кругу партийных руководителей Урала.
Ценные указания о позиции кремлевской власти и большевиков Урала к решению судьбы царской семьи содержатся в воспоминаниях участника расстрела Медведева (Кудрина) М.А.: «…Когда я вошел [в помещение УралЧК вечером 16 июля 1918 г. (С.В.)], присутствующие решали, что делать с бывшим царем Николаем II Романовым и его семьей. Сообщение о поездке в Москву к Я.М. Свердлову делал Филипп Голощекин. Санкции Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета на расстрел семьи Романовых Голощекину получить не удалось. Свердлов советовался с В.И. Лениным, который высказывался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II и его женой Александрой Федоровной, предательство которой в годы первой мировой войны дорого обошлось России… Я.М. Свердлов пытался приводить [В.И. Ленину. С.В.] доводы Голощекина об опасностях провоза поезда царской семьи через Россию, где то и дело вспыхивали контрреволюционные восстания в городах, о тяжелом положении на фронтах под Екатеринбургом, но Ленин стоял на своем: “Ну и что же, что фронт отходит? Москва теперь – глубокий тыл! А мы уж тут устроим им суд на весь мир”. На прощанье Свердлов сказал Голощекину: “Так и скажи, Филипп, товарищам: ВЦИК официальной санкции на расстрел не дает”.
О том, что о планах расстрела царской семьи большевиками Урала еще 16 июля 1918 г. не было известно руководству страны, свидетельствует телеграмма В.И. Ленина в редакцию датской газеты «National Tidente» на запрос о возможном убийстве царя: «Слухи не верны, бывший царь жив. Все слухи только ложь капиталистической прессы. Ленин 16/7 – 16 ч.» На копии телеграммы есть помета: «Вернули с телеграфа. Не имеют связи».
Следствием проанализировано отношение верховного руководства партии и правительства РСФСР к решению вопроса о судьбе царской семьи в июле 1918 года. Июль 1918 г. характеризуется крайним обострением во внешней и внутреннеполитической обстановке страны. 5 июля 1918 г. левый эсер Блюмкин Я.Г. убил в Москве, германского посла в Москве при правительстве РСФСР, графа Вильгельма Мирбаха. Террористический акт был рассчитан на разрыв Брестского мира и возможное возобновление войны с Германией. Одновременно, 6 июля 1918 г., в Москве и ряде крупных российских городов произошло восстание левых эсеров. Положение усугублялось тем, что возникла реальная возможность германской оккупации РСФСР и падения власти большевиков. Германия требовала от Кремля дать разрешение на ввод в Москву батальона германских войск для охраны своих подданных. В этих условиях расстрел царской семьи мог негативно повлиять на развитие отношений с Германией, поскольку бывшая императрица Александра Федоровна и великие княжны являлись германскими принцессами. Учитывая сложившуюся обстановку, при определенных условиях не исключалась выдача одного или нескольких членов царской семьи Германии с целью смягчить серьезный конфликт, вызванный убийством посла. –
Совершенно другую позицию в этом вопросе занимали большевики Урала, УралЧК и советские руководители Екатеринбурга. Намерение уничтожить всех членов царской семьи явно проявилось еще во время миссии Яковлева В.В. (Мячина) при переводе царской семьи в апреле 1918 г. из г. Тобольска в Екатеринбург, когда Президиум Уралсовета ради убийства бывшего царя готов был провести акцию по уничтожению вместе с ним отряда красногвардейцев. Предложение В.И. Ленина, высказанное Голощекину в июле 1918 г. – перевезти царскую семью в Москву, перечеркивало планы уральских большевиков об уничтожение царской семьи. Неудачи на фронте и скорая перспектива сдачи Екатеринбурга войскам Сибирской армии и белочехам давали повод для оправдания перед центром немедленного уничтожении Николая II и членов его семьи. Одним из поводов служило наличие фальсифицированных документов – инспирированная чекистами переписка с «офицером», провоцировавшим царскую семью на побег.
Несмотря на то, что официальных протоколов заседаний Уралсовета не сохранилось, по многочисленным воспоминаниям и иным документальным свидетельствам можно считать установленным, что 16 июля 1918 года состоялось окончательное решение большевиков Урала о расстреле Николая II. Сохранившаяся телеграмма за подписью Голощекина и члена Президиума Уралсовета Сафарова, направленная через Зиновьева в Кремль (прямая связь между Екатеринбургом и Москвой в это время отсутствовала), свидетельствует о том, что к 16 июля 1918 г. не был снят вопрос о возможном суда над Николаем II:
«16 июля 1918 г.
Подана 16.VII.1918 [в] 17 ч. 50 м.
Принята 16.VII.1918 [в] 21 ч. 22 м.
Из Петрограда. Смольного.НР 142,28
[В] Москву, Кремль, копия Ленину.
Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: “Сообщите [в] Москву, что условленного с Филипповым [суда] по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваши мнения противоположны, сейчас же вне всякой очереди сообщите.
Голощекин, Сафаров”
Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом
Зиновьев”.

Телеграмма ясно свидетельствует о том, что ранее Ф.И. Голощекин получил инструкции от Я.М. Свердлова и других партийных и советских руководителей не расстреливать царя без суда. Данными о том, что Уралсоветом велись переговоры с центральной властью о судьбе остальных членов царской семьи и лиц из окружения следствие не располагает. Лаконичность телеграммы подтверждает то, что поставленный в ней вопрос был хорошо известен В.И. Ленину и Я.М. Свердлову. Ответная телеграмма или телефонограмма в архивах не обнаружена. Переписка между Уралсоветом и представителями центральной власти в Москве дает основания полагать, что вопрос о расстреле членов царской семьи и слуг, исключая Николая II, ни с В.И. Лениным, ни с Я.М. Свердловым не согласовывался.
По воспоминаниям участника расстрела царской семьи Медведева (Кудрина) М.А.:
«…Александр опасался, что В.И. Ленин привлечет его к ответственности за самоуправство с расстрелом Романовых без санкции ВЦИКа. Кроме того, Юровский и Никулин должны были лично рассказать Я.М. Свердлову обстановку в Екатеринбурге и те обстоятельства, которые вынудили Уральский областной совет принять решение о ликвидации Романовых.
Вечером 20 июля 1918 г. видел Белобородова и он рассказал мне, что получил телеграмму от Я.М. Свердлова: Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет на заседании 18 июля постановил считать решение Уральского областного Совета о ликвидации Романовых правильным. Мы обнялись с Александром и поздравили друг друга – значит, в Москве поняли сложность обстановки, следовательно, Ленин одобрил наши действия. В тот же вечер Филипп Голощекин впервые публично объявил на заседании областного Совета Урала о расстреле Николая II. Ликованию слушателей не было конца, у рабочих поднялось настроение.
Вопрос об отношении московского руководства к расстрелу царской семьи затрагивался в беседе с бывшим чекистом Родзинским И.И. во время беседы в Радиокомитете:
«- Исай Ильич, а знаете ли вы, как Москва реагировала на это ваше сообщение?
- Знаю, знаю вот откуда. Недавно ко мне обратилась некая Виноградская. Она обратилась ко мне вот с каким вопросом. Будто бы она в группе с другими товарищами писала воспоминания о Якове Михайловиче Свердлове. И вот она рассказала им, что когда Свердлов получил сообщение о расстреле Николая, она в это время был у него дома, у Свердлова. Свердлов, когда увидал это сообщение, он был возмущен. Говорит: «Как же так он нужен нам, что, говорит, как это можно». Ну, он просто не знал обстановки, или не верил, может быть, что уж никак не могли. Вот она об этом эпизоде рассказала другим товарищам, те ее в штыки. Говорят, не мог Свердлов ничего подобного сказать. Она, говорит, ну я же помню, разговор-то был со мной. Она позвонила ко мне и говорит: «Мог Свердлов сказать так, какова обстановка была». Я говорю: «И мог и должен был так сказать». И рассказал ей, почему. Потому что установка была, чтобы процесс большой поставить, а это ускользнуло из-за этого расстрела на месте, потому что процесс-то не с кем ставить. Первого реагирования иного я говорю и не должно быть. Она была благодарна мне, что получила подтверждение, попросила меня написать об этом.
- Но это вы знаете со слов Виноградской, а вот в то время вы что-нибудь знали?
- Нет, в то время ничего не знали. Нет, там, мы ничего не знали. Нам что поручили, мы сделали. Знаем, что туда сообщили».
По допросам и воспоминаниям участников расстрела и захоронения останков членов царской семьи, а также лиц из окружения (коменданта «Дома особого назначения», руководителя расстрела Юровского Я.М. , одного из организаторов расстрела и захоронения Ермакова П.З. , чекиста Сухорукова Г.И. , чекиста Кабанова А.Г., чекиста Медведева (Кудрина) М.А. , заместителя коменданта ДОНа Никулина Г.П. и бывшего чекиста Родзинского И.И. , по данным осмотров, экспертных исследований, а также по уголовному делу следователя по особо важным делам Н.А.Соколова и другим материалам следствием восстановлены обстоятельства этих событий.
По воспоминаниям Юровского Я.М., о том, что необходимо готовиться к казни Николая II, Ф.И. Голощекин сообщил Я.М. Юровскому в период примерно с 10 по 14 июля 1918 г.
В выступлении перед старыми большевиками в Екатеринбурге в 1934 г. Юровский Я.М. сообщил: «15 июля приехал Филипп [Голощекин. С.В.] и сказал, что завтра надо дело ликвидировать… Также было сказано, что Николая мы казним и официально объявим, а что касается семьи, тут будет объявлено, но как, когда, какими порядком, об этом пока никто не знает.” 15 июля Я.М. Юровский приступил к подготовке расстрела. 16 июля 1918 г. состоялось официальное решение Президиума Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов о расстреле. Подлинный экземпляр решения о расстреле не сохранился, однако существует ряд документов, которые позволяют с достаточной степенью достоверности восстановить его текст.
Анализ документов и свидетельств очевидцев подтверждают категорический вывод о том, что официальное, основанное на законе решение о расстреле членов царской семьи и лиц из окружения (исключая бывшего императора Николая II) Уралсоветом не принималось. Какие-либо конкретные обвинения в совершении уголовных, либо административных противоправных деяний Николаю II, членам его семьи и лицам из окружения не выдвигались.
Сохранились документы, которые восполняют текст утраченного подлинного решения о расстреле Николая II.
Официальный текст приговора, опубликованный через неделю после расстрела в Перми, гласит:
«Постановление Президиума Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов:
Ввиду того, что чехо-словацкие банды угрожают столице красного Урала, Екатеринбургу; ввиду того, что коронованный палач может избежать суда народа (только что обнаружен заговор белогвардейцев, имевший целью похищение всей семьи Романовых), Президиум областного комитета во исполнение воли народа, постановил: расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях.
Постановление Президиума областного совета приведено в исполнение в ночь с 16 на 17 июля.
Семья Романовых переведена из Екатеринбурга в другое, более верное место.
Президиум областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Урала».
5 сентября 1918 г. при проведении следственных действий Сергеев И.А. осмотрел телеграмму, обнаруженную в здании телеграфа г. Екатеринбурга. Она представляла собой бланк Уральского Областного Совета Рабочих, Крестьянских и солдатских депутатом и имела следующий текст:
«В виду приближения контр-революционных банд к Красной столице Урала – Екатеринбургу и в виду невозможности того, что коронованному палачу удастся избежать народного Суда /раскрыт заговор белогвардейцев с целью похищения бывшего царя и его семьи/ Президиум Ур. Обл. Сов. Раб. и Кр. Арм. Депутатов Урала исполняя волю революции постановил расстрелять бывшего Царя Николая Романова, виновного в бесчисленных кровавых насилиях над русским народом. В ночь с 16 на 17 июля приговор этот приведен в исполнение. Семья Романова, содержавшаяся вместе с ним под стражей, эвакуирована из города Екатеринбурга в интересах обеспечения общественного спокойствия. Президиум областного совета Раб. Кр. и Красноарм. Деп. Урала». Большой интерес для следствия представляет то, что цифры 16 и 17 написаны следующим образом: в каждой цифре карандашом написана цифра 1, и цифры 6 и 7 написаны на оставшихся местах красными чернилами. Над цифрами 16 и 17 надписано черными чернилами слова «шестнадцатого» и «семнадцатого» .
После того, как решение о казни состоялось, Ф.И. Голощекин поручил коменданту Дома особого назначения Я.М. Юровскому организовать расстрел всех членов царской семьи, доктора Боткина Е.С. и слуг находившихся в доме. После расстрела командир военной дружины Верх-Исетского завода П.З. Ермаков должен был обеспечить уничтожение либо надежное сокрытие трупов.
Из воспоминаний участников расстрела видно, что сам Юровский Я.М. и лица, принимавшие участие в акции ясно не представляли как будет осуществляться казнь. Предлагались различные варианты: зарезать членов семьи спящими в постели, забросать их комнаты гранатами, расстрелять. Порядок казни был выработан при совместном обсуждении работниками УралоблЧК. В расстреле должны были принимать лица различной национальности, в основном солдаты УралоблЧК – латыши, входившие в охрану Дома особого назначения. В конечном счете Я.М. Юровским было принято решение о следующем порядке расстрела - каждый чекист должен был расстрелять заранее намеченную жертву из револьвера. Двое латышей отказались принять участие в расстреле и их сняли с охраны Дома особого назначения. Одновременно была выбрана комната для расстрела, находившаяся на первом этаже дома Ипатьева, где до этого располагались охранники. 16 июля утром Я.М. Юровский забрал из дома Леню Седнева, мальчика, помогавшего по хозяйству, объяснив это тем, что Седневу Л.И. необходимо встретиться с дядей Седневым И.Д. (Седнев И.Д. к этому времени был расстрелян в Екатеринбургской тюрьме). Я.М. Юровский собрал 12 револьверов системы Наган, находившихся в распоряжении охраны и около 23 часов раздал их «расстрельной» команде. Затем он сказал разводящему Медведеву П.С. о том, чтобы непосредственно перед началом расстрела тот предупредил охрану о проведении «ликвидации». Грузовик для перевозки трупов должен был придти заранее в 12 часов ночи, но появился только в 1.30 ночи . После прибытия грузовика охранники разбудили доктора Боткина Е.С., которому сообщили о том, что в связи с тревожным положением в городе оставаться на верхнем этаже опасно и необходимо всем срочно перейти в другое место. На сборы ушло примерно 40 минут, после чего царскую семью, слуг и доктора Боткина перевели в полуподвальное помещение этого дома, окном выходившее на Вознесенский переулок. цесаревича Алексея Николаевича Николай II нес на руках, поскольку тот не мог идти из-за болезни. По просьбе Александры Федоровны в комнату внесли два стула. На один села она, на другой цесаревич Алексей. Остальные расположились вдоль стены. Я.М. Юровский ввел в комнату «расстрельную» команду и прочитал приговор, в котором конкретно не указывались причины казни и фамилии приговоренных. Кроме лиц, официально назначенных для расстрела, в нем приняли участие еще несколько человек, вошедших в команду по собственной инициативе, а часть чекистов, назначенных Юровским Я.М., не принимала участия в расстреле. Запланированная Юровским Я.М. акция, когда один человек должен был расстрелять одну жертву, не состоялась. У лиц, привлеченных к расстрелу, кроме револьверов системы Наган были пистолеты различных моделей. Николай II, услышав приговор, попытался получить объяснения, но Я.М. Юровский дал команду, после чего началась беспорядочная стрельба. Следствием достоверно установлено, что в расстреле принимали участие Яков Михайлович (Янкель Хаимович) Юровский, его заместитель Григорий Петрович Никулин, чекист Михаил Александрович Медведев (Кудрин), начальник 2-й Уральской дружины Петр Захарович Ермаков, его помощник Степан Петрович Ваганов, охранник Павел Спиридонович Медведев, чекист Алексей Георгиевич Кабанов. Не исключается участие в расстреле охранника Виктора Никифоровича Нетребина, Яна Мартыновича Цельмса и красногвардейца Андрея Андреевича Стрекотина. Об остальных участниках расстрела достоверных данных не имеется. По национальному составу в «расстрельную» команду входили русские, латыши, один еврей (Юровский), возможно, один австриец или венгр. Указанные лица, а также другие участники расстрела после произнесения Юровским Я.М. приговора начали беспорядочную стрельбу, причем стрельба велась не только в помещении, где производился расстрел, но и из смежной комнаты. После первого залпа оказалось, что цесаревич Алексей, дочери царя, горничная А.С. Демидова и доктор Е.С. Боткин подают признаки жизни. Закричала великая княжна Анастасия, поднялась на ноги горничная Демидова А.С., длительное время оставался жив цесаревич Алексей. Их застрелили из пистолетов и револьверов, Ермаков П.З. добивал уцелевших штыком винтовки. После констатации смерти все трупы начали переносить в грузовик. Как установлено следствием, в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в доме Ипатьева в Екатеринбурге были расстреляны: бывший император Николай II (Романов), бывшая императрица Александра Федоровна Романова, их дети - цесаревич Алексей Николаевич Романов, великие княжны Ольга Николаевна Романова, Татьяна Николаевна Романова, Мария Николаевна Романова и Анастасия Николаевна Романова, лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин, горничная Анна Степановна Демидова, повар Иван Михайлович Харитонов и лакей Алоизий Егорович Трупп.
Непосредственно после окончания расстрела несколько человек из команды пытались похитить драгоценности, находившиеся на мертвых телах. Юровского Я.М. обеспокоило поведение солдат и он принял решение сопровождать трупы до места их сокрытия. Ермаков П.З. и красноармейцы выехали из дома Ипатьева около трех часов ночи. Юровский Я.М. – несколько позже на легковом автомобиле. В 3-4 верстах (3-4 км) от Верх-Исетского завода навстречу грузовику прибыли красногвардейцы из отряда П.З. Ермакова. Люди из команды Ермакова выражали возмущение тем, что им самим не дали возможности расстрелять царскую семью. Через три-четыре версты (3-4 км) после встречи с красногвардейцами грузовик застрял. Так как телег не было, трупы «посадили» в пролетки и отвезли в район так называемой Ганиной Ямы - небольшого искусственного пруда, предназначенного для слива воды из шахт в районе деревни Коптяки. По дороге к месту захоронения красногвардейцы из отряда Ермакова обнаружили спрятанные в одежде членов царской семьи драгоценности и пытались похитить их. По инициативе П.З. Ермакова было решено утопить трупы в заброшенной так называемой «Открытой шахте», расположенной неподалеку от Ганиной Ямы, а затем шахту завалить бревнами, досками и мусором. К шахте подъехали около 6-7 часов утра. В связи с тем, что в одежде погибших обнаружили спрятанные драгоценности, Я.М. Юровский приказал раздеть трупы, выпороть из одежды драгоценности, а саму одежду сжечь. Трупы без одежды бросили в «открытую шахту» и завалили старыми досками, затем забросали шахту гранатами. Трупы не утонули, поскольку воды в шахте оказалось мало и тела сверху хорошо просматривались. Убедившись, что место захоронения выбрано неудачно, Юровский Я.М. решил спрятать трупы в более безопасном месте. Около 10-11 часов 17 июля Я.М. Юровский выставил караулы и направился в Екатеринбург для того, чтобы посоветовавшись с руководителями Уралсовета, выбрать другое место захоронения. По указанию Г.И. Сафарова и Ф.И. Голощекина, было принято решение о том, что необходимо все трупы обезобразить серной кислотой, часть трупов сжечь, а часть мелкими группами бросить в глубокие шахты, расположенные по Московскому тракту в окрестностях Екатеринбурга. Для этих целей были выделены около 170 л серной кислоты и бочка керосина емкостью около 10-12 пудов (160-180 л). Достать трупы из шахты поручили П.З. Ермакову. В течение всего дня 17 июля 1918 г. Я.М. Юровский занимался поисками возможного места сокрытия трупов и осматривал глубокие шахты. Вернулся он в Екатеринбург в тот же день около 20 часов. В район Ганиной Ямы из Екатеринбурга Юровский направился 18 июля 1918 г. около 0 час. 30 мин. и только около 7 часов утра проследовал переезд № 184 Горнозаводской линии в сторону деревни Коптяки. Утром 18 июля 1918 г. красногвардейцы под руководством П.З. Ермакова из «открытой шахты» достали все трупы расстрелянных. Трупы сложили недалеко от шахты и закрыли палатками. Мнения участников операции о том, куда девать трупы, разделились - одни предлагали закопать их посредине дороги, а дорогу заездить, другие - отвезти к Верх-Исетскому пруду. По указанию Юровского Я.М. в районе Ганиной Ямы выкопали яму для нескольких трупов, но каким-то образом через оцепление к Ганиной Яме подошел знакомый П.З. Ермакова. Опасаясь, что место захоронения может быть раскрыто, Юровский Я.М. приказал зарыть и замаскировать яму. Для того, чтобы не раскрыть секрета, по словам Юровского, до темноты 18 июля 1918 г. трупы находились в районе «Открытой шахты». Чтобы избежать «утечки информации» о месте захоронения и маршруте движения, по указанию Юровского сопровождали трупы только работники УралЧК. Красногвардейцы под руководством Ермакова П.З. в завершающем этапе операции по захоронению и уничтожению трупов не участвовали. В ночь с 18 на 19 июля чекисты выехали из района Ганиной Ямы и держали направление на Сибирский (Московский) тракт. Трупы везли сначала в телегах, а затем их переложили в грузовик. Грузовик по дороге два раза застрял настолько, что для того, чтобы его вытащить, пришлось сгружать трупы. Ночью 19 июля 1918 г., выехав за линию оцепления, расставленную вокруг участка заброшенных шахт и проследовав переезд 184 км, 4.30 ночи в Поросенковом логу грузовик застрял окончательно. Все попытки вытащить грузовик в течение двух часов оказались безуспешными. Одной из причин долговоременной остановки автомашины могла быть поломка колеса. Свидетели Николай и Александра Зубрицкие показали:
Зубрицкий: «Одно колесо с левой стороны, не помню, какое именно, было, видимо, у него повреждено: обмотано веревками».
Зубрицкая: «У него левое заднее колесо было обмотано толстой веревкой: видимо, шина была повреждена. Грузовой автомобиль, пройдя несколько, остановился. С него слезли какие-то люди и стали перевязывать веревкой завязанное колесо» .
После этого, убедившись в том, что грузовик застрял надолго, Я.М. Юровский принял решение о захоронении трупов посредине дороги на деревню Коптяки (в районе переезда № 184).
Анализ материалов уголовного дела дает основания для утверждения о том, что основной причиной, повлиявшей на выбор места захоронения послужило то, что дальнейшее продвижение автомобиля с трупами не могло происходить в условиях, исключающих «утечку информации» о перевозке трупов. Грузовик застрял в районе переезда 184 км в темное время суток. Согласно показаниям лиц, находившихся на переезде 184 км, колонна телег и верховых проследовала в сторону Екатеринбурга, а грузовик проезжал по «времянке» и остался в Поросенковом Логу. Изучение окружающей местности показывает, что на расстоянии не более часа пути от места остановки автомобиля расположены деревня Коптяки; по дороге на Сибирский (Московский тракт) – жилые дома Верх-Исетского завода, в лесу находились делянки косарей, выпасы скота. По дороге на дер. Коптяки, перекрытую для движения в течение трех суток скопились люди, которым необходимо было ехать либо в Екатеринбург, либо из него. Проехать к глубоким шахтам в районе Московского (Сибирского) тракта в темное время суток и таким образом сохранить секрет перевозки трупов не представлялось возможным. В таких условиях трупы можно было скрыть единственным способом – зарыть их в непосредственной близости от места остановки грузовика. Мнимая «нелогичность» выбора места захоронения в дальнейшем препятствовала его обнаружению. Следствие не исключает того, что захоронение могло носить «временный характер» и только невозможность захоронить или уничтожить трупы в другом месте воспрепятствовали действиям чекистов (Екатеринбург и его окрестности в это время находились в зоне военных действий и через короткое время были сданы большевистским руководством войскам Сибирской армии).
В своих воспоминаниях Я.М. Юровский так описал действия команды по уничтожению трупов: «Хотели сжечь Алексея и Александру Федоровну, [но] по ошибке с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под костром, останки, и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2 [1,7 м] глубины, 3 [2,5 м] в квадрате была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения /яма была неглубока/. Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали - следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне - этого места погребения белые не нашли.»
В «Записке» Юровский упоминает точное место захоронения – «Коптяки в 18 в. от Екатеринбурга к северо-западу. Линия ж.д. проходит на 9 версте, между Коптяками и Верхисетским заводом. От места пересечения жел. дор. погребены саж. во 100 ближе к В. Исетскому заводу» .
Согласно воспоминаниям участников сокрытия тел, два трупа, для того, чтобы в случае обнаружения захоронения, группу лиц невозможно было опознать по количеству, сожгли. Следствием установлено, что сожжены были трупы цесаревича Алексея и великой княжны Марии Николаевны. Место их сожжения не установлено, хотя в этом районе проводились широкомасштабные археологические исследования. Следствие не исключает вероятности того, что трупы цесаревича Алексея и великой княжны Марии Николаевны частично могли быть сожжены на значительном удалении от места обнаружения останков девяти человек, в том числе их могли частично сжечь в районе Ганиной Ямы, а затем продолжить сжигание в окрестностях Поросенкова лога. Согласно данным судебно-медицинского исследования, полное сожжение трупов в условиях открытого пространства в период с 17 по 19 июля 1918 г. на открытой местности при условии применения имевшихся в распоряжении чекистов средств и горючих материалов было невозможно.
После сокрытия трупов Я.М. Юровский и другие участники акции направились в Екатеринбург в дом Ипатьева и прибыли туда утром 19 июля 1918 г.
Сведения о том, что тела членов царской семьи и слуг были захоронены в болотистой местности были получены следователем Соколовым Н.А. от обвиняемого Якимова А.А.:
«В один из последующих дней или же сам Медведев, или же кто-либо с его слов, говорил мне, что увез Люханов трупы за Верх-Исетский завод. Автомобиль шел лесистой местностью. Почва пошла, по мере дальнейшего следования автомобиля, мягкая, болотистая, и автомобиль стал останавливаться: колеса его тонули. С трудом, но все-таки автомобиль дошел до места, где оказалась заранее вырытая яма. В нее положили, в одну, все трупы и зарыли. Я прекрасно помню. Лесников говорил, что лопаты брались тогда Юровским с собой из дома Ипатьева, когда он поехал с трупами.»
О том, что тела расстрелянных членов царской семьи и слуг были захоронены, говорится в протоколе допроса современника событий Кухтенкова П.В.: «… Числа 18 – 19 июля н/ст., часа в четыре утра в клуб пришли председатель Верх-Исетского Исполнительного комитета Совета Р.К. и Красноарм. Деп. Сергей Павлович Малышкин, военный комиссар Петр Ермаков и видные члены партии Александр Егорович Костоусов, Василий Иванович Леватных, Николай Сергеевич Партин и Александр Иванович Кривцов… На следующую ночь те же лица, за исключением Малышкина, пришли в клуб… В огороде я подполз к земляничной грядке и стал подслушивать разговор упомянутых в моем показании лиц… Прежде всего я услышал следующую, сказанную Александром Костоусовым фразу: «Второй день приходится возиться, вчера хоронили, а сегодня перехоранивали»… Из всего услышанного я понял, что Леватных, Партин и Костоусов принимали участие в погребении тел убитого Государя и членов его семьи и впечатлениями делились с Александром Кривцовым и комиссаром Ермаковым… О месте погребения убитых было сказано, что сначала похоронили в двух местах за вторым Екатеринбургом, а затем повезли дальше и похоронил в разных местах.»
Зашифрованное сообщение о расстреле всех членов царской семьи поступило на имя секретаря Совнаркома Н.П. Горбунова для передачи Я.М. Свердлову 17 июля 1918 г. гласит:
«17 июля 1918 г. Кремль. Секретарю Совнаркома Горбунову [с] обратной проверкой.
Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу, оффициально семия погибнет при евакуации»
Учитывая то, что основные сведения о проведении расстрела и захоронении трупов, а также точное место захоронения указаны в так называемой «Записке Юровского», по постановлению следствия Федеральным центром судебных экспертиз Министерства юстиции Российской Федерации проведено полное техническое и почерковедческое экспертное исследование «Записки Юровского» в ходе которого установлена подлинность «записки». Экспертами дано категорическое заключение о том, что рукописный экземпляр «записки» выполнен М.Н. Покровским, а записи и исправления в машинописном экземпляре выполнены Я.М. Юровским и членом ВЦИК М.Н. Покровским.
Другими участниками расстрела и захоронения оставлены воспоминания, в которых основные детали гибели и погребения совпадают с фактами, изложенными Юровским. Приводятся данные о примененном оружии: помимо револьверов системы Наган, пистолеты систем Кольта, Маузера, Браунинга. Они совпадают с данными следственного дела Соколова и современными исследованиями - пули обнаруженные в захоронении, принадлежат пистолетам системы Маузера, Браунинга и револьвера системы Наган.
Объективность сведений, приведенных Юровским, подтверждается фотодокументами. В настоящее время в распоряжении следствия имеются фотографии из подлинного следственного дела Соколова А.Н., на которых изображены: мостик из шпал у переезда № 184. На другом снимке - участник расстрела и захоронения Ермаков П.З. на том же мостике. Следствие располагает фотоснимком, сделанным одновременно со съемкой П.З. Ермакова. На снимке изображена группа из 13 человек, которые сидят и стоят на покрытии из шпал. Подписи на снимках с изображением Ермакова П.З. и членов «комиссии» свидетельствуют о том, что они находятся на месте погребения семьи Романовых. Изучение фотографии показало, что она сделана летом 1924 г. и на ней изображены активные деятели партии и советской власти Урала, хорошо знавшие об обстоятельствах расстрела и захоронения царской семьи: А. Парамонов, М. Харитонов, Б.В. Дидковский, А. Борчанинов, Д. Сулимов, В. Быков и П. Ермаков. На настиле из шпал лежит «исторический маузер» П.З. Ермакова, из которого, по его утверждению, он убил царя. А. Парамонов позднее возил поэта В. Маяковского на место сокрытия трупов, Дидковский; Быков и Ермаков непосредственно принимали участие в событиях, связанных с расстрелом и захоронением.
В период с апреля по июль 1918 г. в г. Екатеринбурге в различное время без следствия и суда были арестованы, содержались под стражей в тюрьме, а затем расстреляны лица из окружения и слуги бывшего императора Николая II:
1) генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев,
2) гофмаршал князь Василий Александрович Долгоруков,
3) детский лакей Иван Дмитриевич Сиднев,
4) слуга наследника Клементий Григорьевич Нагорный.
Установить личности организаторов и исполнителей убийства указанных лиц следствию не представилось возможным в связи с отсутствием необходимых документов и свидетельских показаний.
Там же были арестованы и помещены в тюрьму:
1) личная фрейлина графиня Анастасия Васильевна Гендрикова,
2) гофлектрисса Екатерина Адольфовна Шнейдер,
3) камердинер Терентий Иванович Чемодуров,
4) камердинер Алексей Андреевич Волков,
В июле 1918 г. Чемодуров Т.И. был отпущен из тюрьмы и направлен в г. Тобольк.
Органами Пермской ВЧК Гендрикова А.В., Шнейдер Е.А. и Волков А.А. в числе 42 человек как заложники приговорены к смертной казни. По приговору в ночь с 3 на 4 сентября 1918 г. Гендрикова А.В. и Шнейдер Е.А. казнены в окрестностях г. Перми. Волкову А.А. удалось бежать с места казни.

Продолжение >>


17.07.1998
Старший прокурор-криминалист Главного следственного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации старший советник юстиции Соловьев В.Н.