Отношение Церкви к страстотерпчеству
1. Значение страданий для христианина
2. Страдальцы, чтимые Церковью как святые, пострадавшие “даже до крове”
3. Различное употребление наименования “страстотерпец”
4. Российские благоверные князья-страстотерпцы.
5. “Не прикасайтесь к помазанным Моим” (1 Пар. 16,22)
6. Русская Православная Церковь и Император Александр II
7. Екатеринбургские события 1918 года
8. Некоторые дополнительные сведения о Государе Императоре Николае Александровиче как христианине защитнике Православной веры
1. Значение страданий для христианина
Христианин знает или, по крайней мере, должен знать, — ибо это открыто нам в Слове Божием, — что промыслительно посылаемые ему страдания (...) благотворны и содействуют приготовлению вечной жизни со Христом. “Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его” (1 Петр. 2,21). В отличие от нас Он был безгрешен, но Своим поведением во время страданий дал христианам образ должного отношения к ниспосылаемым нам для нравственного очищения разнообразным скорбям и физическим и душевным страданиям. “Страдающий плотию перестает грешить” (1 Петр. 4,1), и “многими скорбями надлежит нам пойти в Царствие Божие” (Деян. 14,22). В утешение страждущим христианам Апостол говорит: “Как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете” (1 Петр. 4,13). Но христиане суть члены единого Тела Христова, и потому спасительное страдание христианина и его радование о Христе в этом страдании должны стать всецерковным состраданием и со-радованием с ним. “Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены” (1 Кор. 12, 26). Мысль апостола, высказанная здесь, гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Вселенское сострадание (...) есть не просто естественное сочувствие или кратковременное сопереживание чужого индивидуального бедствия. Оно есть непреходящее мистическое соучастие всей Церкви во всех прошедших, настоящих и будущих страданиях, переносимых Ею ради Христа. “Нам дано не только веровать во Христа, но и страдать ради Него” (Фил. 1, 29) . Подобно этому и всецерковное сострадание, по слову апостола: “радуйтесь с радующимися” (Рим. 12,15) есть литургическое торжество, так ярко проявляющееся в любимых народом акафистах, где многократно слышится слово: “Радуйся!”. Это “радуйся” отнюдь не представляет собой простое риторическое приветствие. Оно означает твердую уверенность нашу, что прославляемый действительно пребывает в достигнутой им полноте радости жизни во Христе и со Христом, и наше сорадование ему. Это молитва, но не просительная, а доксологическая — воздающая хвалу Богу, исполняющему Свою волю и обетование пребывать в верных Ему. Так понимаемое сорадование вполне совместимо с состраданием. Христиане смирнские, возвещая о кончине священномученика Поликарпа, говорили о себе: “мы собрали кости его — сокровище драгоценнейшее дорогих камней и золота, и положили их там, где следовало. Туда, как только будет можно, мы будем собираться и с радостью провождать день его мученического рождения” (6, т. 5,15).
Никакое подлинное страдание ради Христа не пропадает в памяти Церкви, хотя бы оно давно было забыто нами за данностью конкретного события, так же как не пропадает бесследно христианский подвиг каждого умершего о Христе, о котором в чине отпевания или панихиды возносится усердная молитва: “и сотвори ему (или ей) вечную память” .
Сострадательное памятование Церкви имеет целью не только дать верующему повод возносить молитвы за дорогих усопших или просить предстательства о себе и о своих близких у почивших праведников. Оно служит не умирающему делу спасения всех людей, за которых пострадал Христос, а Он хочет, “чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1 Тим. 2, 4).
И потому Церковь заботливо хранит “жития” и жизнеописания святых страдальцев и увещевает верующих чаше благоговейно читать их, назидаясь их великой любовью ко Господу.
2. Страдальцы, чтимые Церковью как святые, пострадавшие “даже до крове”
Среди христиан праведной жизни Церковь особо выделяет тех страдальцев, жизнь и особенно смерть которых наиболее ярко и наглядно свидетельствует об их глубочайшей преданности Христу. Такие страдальцы именуются Церковью святыми мучениками (...), исповедниками (...), страстотерпцами (...).
Употребляемое в славянском и русском языках слово “страстотерпец” есть не буквальный перевод греческого слова (...), которое у древних греков означало: “победивший в состязании и носящий знаки этой своей победы как награду”, то есть победитель, победоносец.
Глагол (...) — бороться, состязаться, сражаться Апостол Павел употребил в послании к Тимофею, явно используя общеизвестный тогда образ спортивного состязания борцов и воинской службы с ее тяготами, применительно к многоскорбному и страдальческому подвигу благовестника Христова. “Переноси страдания (слав.: злопостражди), как добрый воин Иисуса Христа... Если же кто и подвизается (слав.: постраждет; греч.:...), не увенчается, если незаконно будет подвизаться” (2 Тим. 2, 3.5).
Слово (...) в сочетании (...) означает у автора Послания к Евреям подвиг терпеливого перенесения страданий: “Вспомните прежние дни ваши, когда вы, бывши просвещены, выдержали великий подвиг страданий (Евр. 10,32). В православной гимнографии и житийной литературе греческое слово (...) переводится на славянский и русский языки либо как “победоносец”, либо как “страстотерпец”.
3. Различное употребление наименования “страстотерпец”
а) Страстотерпцами и страстотерпицами Церковь именует мучеников и мучениц. В известном тропаре “Святии мученицы...”, который поется при браковенчании (во время “обращения” брачующихся вокруг аналоя со святым Крестом и Евангелием), а также при рукоположении во диакона и во священника (при обхождении рукополагаемыми Святого Престола), молитвенно призываемые мученики называются “прекрасно подвизавшимися в страданиях” (...).
См. также: Мученику кондак общий, глас 2: “Звезда светлая явился еси... солнце Христа возвещающи... страстотерпче (имя рек) ...”
Мученицам кондак общий, глас 4: “Страстотерпиц Христовых память празднуим...”
Св. великомученику Георгию Победоносцу тропарь, глас 4: “Подвигом добрым подвизался еси, страстотерпче Христов...” ( 2, 146).
Ему же тропарь, глас 4 : “Яко пленных свободитель и нищих защититель, немощствующих врач, царей поборниче, победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога спастися душам нашим”.
Св. великомученице Варваре кондак, глас 4: “В Троице благочестно певаемому последовавши Богу, страстотерпице...”
б) В богослужебной практике и современной житийной литературе слово “страстотерпец” стало употребляться в применении к некоторым российским святым, которые не были мучениками за Христа в строгом и прямом смысле слова, но окончили свою жизнь насильственной смертью от руки “противников”, попавших в “сети диавола, который уловил их в свою волю” (2 Тим. 2,25-26). Таковыми “противниками” могут быть жестокие, одержимые страстью гнева или гордыни, люди: мятежники и убийцы, борющиеся за овладение властью или за удержание ее; особенно же активные богоборцы, прикрывающие свои идеологически мотивированные злодеяния мнимой толерантностью в отношении самих носителей христианской веры и благочестия.
“Борис и Глеб, — пишет автор “Очерков по истории Русской Святости”, — не были мучениками за Христа, но пали жертвами политического преступления в княжеской усобице” (14, 21). Они “не одиночки, не единственные в своем роде. Напротив, они только провозвестники, первые в ряду лиц, из всевозможных сословий и всевозможных состояний, которые канонизированы Русской Церковью или просто почитаются народным благочестием в том же качестве “страстотерпцев” (14,26). Страстотерпцами можно считать:
— Святителя Филиппа, митрополита Московского (память 9 января), бесстрашно обличавшего Царя в жестокости к подданным, ставшего жертвой мстительности Грозного (убит в 1569 году).
— Преподобномученика Корнилия, игумена Псково-Печерского (память 20 февраля), ставшего жертвой ярости Грозного. Убит по его повелению в 1570 году “за ограждение своего монастыря каменной стеной ”.
— Благоверного князя Угличского царевича Димитрия Иоанновича Московского (память 15 мая), изменнически убитого в 1591 году. Народное сознание восприняло убийство царственного отрока, не достигшего 9 лет, как злодеяние, возмутившее нравственное сознание, и как преступное покушение на представителя царской династии, которое должно было открыть путь к смуте и узурпации власти, к нарушению мира и ослаблению православного Государства. Церковь нашла в этом народном сознании важный, если не главный, мотив для канонизации убиенного царевича.
— Священномученика Макария, митрополита Московского (память 1 мая), убитого при внезапном вторжении Крымских татар в 1497 году (II, 26).
— Священномученика Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси (память 17 февраля и 12 мая), который был замучен в 1612 году “как враг польских интервентов и их сторонников”. (II, 26).
— Священномученика Иосифа, митрополита Астраханского (память 11 мая), убитого во время бунта. (11, 26).
Много страстотерпцев насчитывает в себе лик благоверных князей российских. Их почитание связано, без сомнения, с церковным и народным убеждением в том, что вечной благодарной памяти достойны те представители власти, которые стремились воплощать идеал православно понимаемой теократии (Богоправления).
В православном сознании русского народа издревле Русь была “подножием Престола Господня” (по выражению св. праведного Иоанна Кронштадтского) (9).
Лучшие представители княжеского сословия, ревностно выполнявшие долг защитников Православного Отечества, его независимости и единства, насаждавшие мир и справедливость, избегавшие вражды и междоусобий, естественно, пользовались народной любовью. Насильственная же смерть их воспринималась как великое бедствие, а ее виновники считались совершителями тяжких злодеяний. При этом, подобно тому, как это делалось в отношении мучеников первых веков, и здесь “пострадавшие до смерти члены Церкви вносились в списки святых без особо тщательного исследования их жизни, в силу их подвига — очищения мученической кровью” (II, 23).
4. Российские благоверные князья-страстотерпцы.
— Святые мученики Борис и Глеб, во святом крещении Роман и Давид (+1015). Дни памяти: 24 июля и 5 сентября —убиение князей и 2 мая — перенесение их мощей.
Из тропаря свв. мученикам Борису и Глебу, глас 2: “Правдивая страстотерпца...”. Кондак им же, глас 3: “Возсия днесь православная память ваша, страстотерпцы Христовы ...”.
— Ярополк (во святом крещении Петр) Изяславич, князь Владимиро-Волынский, правнук св. равноап. великого князя Владимира. “Отличался необыкновенной кротостью, смирением и благочестием. Был коварно убит в 1086 году по проискам князей Ростиславичей” (2, 423). День памяти 22 ноября.
— Игорь Олегович, князь Черниговский и Великий Князь Киевский. Был изгнан изменившими ему киевлянами, принял монашество и схиму. “В 1147 году сентября 19-го толпа мятежников извлекла его из храма, когда он молился перед иконой Богоматери; его зверски умертвили и тело его влачили по улицам Киева” (2, 197). Воспоминание убиения бывает 5 июня.
— Андрей Боголюбский. Великий Князь Владимирский. Построил Успенскую церковь во Владимире и много других церквей. Отличался милосердием; “будучи ревнителем строгой правды и сам проводя жизнь трезвую, чистую, деятельную, он награждал по заслуге добрых, но зато преследовал пороки и преступления со всей законной строгостью. За любовь свою к правде он принял страдальческую кончину, будучи изменнически убит своими приближенными 30 июня 1174 года в селе Боголюбове” (2, 223). Поминается 4 июля, а также в Соборе Владимирских (23 июня) и Ростово-Ярославских (23 мая) святых.
— Георгий (Юрий) Всеволодович, Великий Князь Владимирский. Любя святую веру, он горячо любил и православную русскую землю, за что еще при жизни был почтен от благодарных современников титлом “Отца и Государя”. Во время битвы с татарами на реке Сити пал в рядах своих воинов (4 марта 1238 года). Память совершается 4 февраля,
Тропарь, глас 8: “На высоте Великого Княжения седя, явился еси благочестием и верою сияя Отечеству твоему яко солнце: по Святой Троице ревностию разжегся, и за веру крепко пострадав, кровь свою пролиял еси... страстотерпче Георгие, непрестанно моли, державу твою и сродник твоих безвредну сохранити молитвами твоими” (2, 67-68).
— Василий (Василько), князь Ростовский. Двоюродный брат св. благоверного Великого Князя Александра Невского. Сын Константина Всеволодовича — старшего брата Ярослава Всеволодовича. “Он храбро и мужественно бился с татарами на реке Сити и, израненный, пленен был татарами. Изнуренный трудами жестокой битвы, скорбью об Отчизне, страдающий от ран, он был приведен к Батыю и отказался поступить к нему на службу и принять его веру. Татары вонзили в него свои ножи, и в молитве страдалец предал дух свой Богу” (+1238). (2, 102). Память 4 марта.,
— Мученик и исповедник Михаил, князь Черниговский и Великий Князь Киевский. Во время разорения татарами Киева искал союзников, чтобы соединенными силами восстать против общего врага. Позже был вызван Батыем из разоренного Чернигова в Орду. Отказался совершить языческие обряды. Посланным от хана слугам ответил: “Я готов поклониться Царю; но я христианин и не могу поклоняться тому, чему поклоняются жрецы.” За мужественное исповедание подвергся жестоким истязаниям и принял мученическую кончину в 1246 году. Память 20 сентября.
Кондак, глас 8: “...Троицу проповедал еси пред нечестивым мучителем, страстотерпче Михаиле с доблим Феодором...” .
— Константин Всеволодович, князь Ярославский.
Сын двоюродного брата Великого Князя Александра Невского, Всеволода Константиновича, павшего в битве с татарами. “В 1257 году татары напали на Ярославль. Князь вышел, чтобы отразить врагов; но тут в этой битве и сложил свою голову за родину” (2, 226). Память 3 июля.
— Роман Олегович, князь Рязанский.
“Скорбя об угнетении родины, он всеми силами заботился о благе подданных, защищал их от насилий и грабежей ханских баскаков. Это возбудило их ненависть... и они оклеветали его пред ханом Менгу-Тимуром в порицании ханской веры. Святой князь был вызван в Орду, где твердо исповедал себя христианином, и был подвергнут ужасным истязаниям, после которых он скончался 19 июля 1270 года” (2, 249). Память 19 июля. — Михаил, князь Тверской и Великий Князь Владимирский. Сын брата св. блгв. Великого Князя Александра Невского, Ярослава Ярославича Тверского. В соответствии с лестничным счетом стал в 1304 году Великим Князем Владимирским (будучи утвержден ярлыком хана Тохты и получив благословение митрополита Максима, но местопребыванием своим оставил Тверь. Против него беспрерывно враждовал Московский князь Юрий Данилович. Добившись, в конце концов, ярлыка на Великое Княжение от хана Узбека, Юрий двинул свое войско, вместе с татарским отрядом Кавгадыя, на Тверь. “Услышан о приближении полчищ татарских, св. Михаил собрал свои дружины, чтобы оградить родную землю, но отправил прежде послов к Юрию с таким словом: “Уступаю Великое Княжении, если уже тебе отдал его хан, но не вступай в родовую мою вотчину, чтобы не проливалась напрасно кровь христианская...” Все предавая огню и мечу, дошло татарское войско до Волги. Тогда Михаил, не терпя более разорения своего народа, призвал на совещание епископа Тверского Варсонофия и бояр и сказал им: “Судите меня, отцы и братия; вы видите, что не хотел я пролития крови христианской. Не отрекся ли я от Великого Княжения и не уступил ли сроднику то, что хан утвердил за мной? — Рассудите же, есть ли по мне какая вина или неправда против Юрия, и должен ли я вступиться за людей своих?” Епископ и бояре единодушно отвечали: “Ты прав во всем перед противником твоим, и смирение твое безмерно. Чего же еще медлить и ожидать? — Чтобы окаянные татары разорили до конца святыню нашу, опустошили град, избив жен и детей? Возьми праведный меч в десницу на ожесточенного врага и иди защищать родную землю” (8,46). Призвав Господа на помощь и воодушевив малую свою дружину, Михаил наголову разбил войско как Юрия, так и татарское, и захватил в плен и Кавгадыя и жену Юрия Кончаку, сестру хана Узбека. Михаил с почетом принял их и отпустил, но сестра хана внезапно скончалась, и враги Михаила распустили слух, будто она была отравлена в Твери. Хан вызвал Михаила в Орду. Его отговаривали близкие к нему, считая, что он едет на верную смерть. Но Михаил сказал: “Если не пойду я, падет много голов христианских. Не лучше ли мне погибнуть одному, когда могу еще своей погибелью спасти народ свой?” ( 8, 48). В Орде состоялся “суд”. Голос клеветников и озлобление хана, которого уверили, что Михаил виновен в отравлении его сестры, превозмогли. Была учинена жесточайшая расправа. Святой князь был замучен 22 ноября 1319 года. Память совершается в этот день.
5. “Не прикасайтесь к помазанным Моим” (1 Пар. 16,22)
До 450 года существовал лишь языческий обряд коронования — надевание венца на Наследника или новоизбранного Императора. Святая Царица Пульхерия (память 10 сентября) “пожелала оцерковить этот акт. Она попросила архиепископа Анатолия (память 3 июля) церковно короновать (ее мужа) Маркиана. Это был первый в Византийской истории акт церковного венчания Императора. И в него, вероятно, тогда же вошел и библейский обряд миропомазания” (10,383).
“В Священном Писании мы находим учение о Царе как о помазаннике Божием... Когда Господь предопределил Давида быть Царем израильского народа, то Он повелел пророку Самуилу помазать его на царство. (1 Пар. 16,1.12)... И после этого помазания сошел на него Дух Святый, почему в Библии и сказано; “помазал его среди братьев его, и почивал Дух Господень на Давиде с того дня” (1 Пар. 16,13). Отсюда ведет свое начало таинство миропомазания, которое совершалось над Царями в Византии, а затем у нас в России над великокняжескими и царскими Самодержцами. Это помазание является многозначительным по своему значению фактом — как для Царя, так и для его подчиненных, ибо оно увеличивает его достоинство, делая его статус священным и осуществляет над ним слова Священного Писания: “вознес избранного из народа... святым елеем Моим помазал его... И истина Моя и милость Моя с ним” (Псал. 88, 20-21.25). С этого момента власть Царя окружается Божественным ореолом... С этого же момента Царь становится покровителем Православной Церкви. (12, 47-48).
“Предкоронационная присяга Государей, — пишет Н. Д. Тальберг, — причащение отдельно Тела и Крови Христовых, вхождение в царском одеянии через царские врата — все это как бы давало монархам особый чин церковный и ставило их в положение защитников Православия” (13,74).
Свт. Филарет, митрополит Московский, говорил: “Благо народу и Государству, в котором единым, всеобщим и вседвижущим средоточием стоит Царь, свободно ограничивающий свое неограниченное Самодержавие волею Царя Небесного, мудростью яже от Бога” (15, т.5, 385).
“Настоящее свидетельство архипастыря русской Церкви, — пишет архиепископ Серафим (Соболев), — в особенности теперь является ценным. Митрополит Филарет принадлежит к числу таких великих святителей Православной Церкви, которые насчитываются единицами. Вследствие обильных поразительных проявлений в нем даров Святого Духа — мудрости, целения недугов, прозорливости, богословского ведения, а также по святости жизни и аскетическим подвигам его можно сопоставить с такими великими святителями как Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов. Тем, чем они были для всей древней Церкви в защите Православия и насаждении в людях чистоты христианской жизни, тем явился для Русской Церкви и митрополит Филарет” (12, 45-46 ).
И однако нашлись среди русского народа люди, питавшие непримиримую вражду к православной монархии в России. Борьба за ее уничтожение началась в недрах тайных революционных организаций 60-х годов прошлого столетия. Впервые ясно проявив себя в покушении на жизнь Императора Александра II, произведенном 4 апреля 1866 года Каракозовым, она затем широко развернулась в последовавшее за этой печальной исторической датой пятнадцатилетием. За это время так называемая “Народная воля” подготовила 7 покушений на Царя (4, кол. 751).
1 марта 1881 года народоволец Гриневицкий по решению исполнительного комитета своей преступной организации бросил бомбу, которой убил Царя Александра II (3, кол. 998). О реакции на это злодеяние со стороны Русской Православной Церкви можно судить но речам ее видных представителей, опубликованным в “Церковном Вестнике” за 1881 год. В них звучит голос обличения народа за отступление от христианских норм жизни, приведшее к тяжкому промыслительному наказанию, и — призыв ко всенародному покаянию.
6. Русская Православная Церковь и Император Александр II
Церковное понимание Царства и отношения к царственным особам искренно и ясно высказано было в речи митрополита Филарета по случаю совершения Священного Коронования Императора Александра II (15, 385).
“Благочестивейший, Богом венчанный Великий Государь Император!
Бог венчал Тебя: ибо Его Провидение привело Тебя к сему законом престолонаследия, который Он же положил и освятил, когда, прияв Царя в орудие Своего Богоправления, изрек о нем Свое определение: от плода чрева твоего посажду на престоле твоем (Псал. 131,11).
Бог венчал Тебя: ибо Он дает по сердцу (Псал.19,5), а Твое сердце желало не торжественного только явления Твоего Величества, но наипаче таинственного осенения от Господня Духа Владычняго, Духа премудрости и ведения, Духа совета и крепости. Мы слышали Твою о сем молитву ныне...
Возрадуйся и Ты, Благочестивейшая Государыня, о славе Твоего Супруга, свыше освещаемой и освящаемой, и лучом священным и Тебя озаряющей.
Светло возрадуйся, Православная Церковь, и твоя соборная молитва веры, любви и благодарности да восходит к Престолу Всевышнего, когда Он на Избранного от людей Своих полагает священную печать Своего избрания, как на вожделенного первенца твоих сынов, на твоего верного и крепкого защитника ...
Светися радостию, Россия... Что может быть вожделеннее, что радостнее, что благонадежнее для царства, как Царь, который царские намерения, деятельность желает освятить и освящает помазанием от Святаго?”
Император Александр II сделал много доброго для своего русского народа, торжественно провозгласив и начав осуществлять великую реформу освобождения крестьян от крепостной зависимости. Митрополит Евлогий (Георгиевский), вспоминая свои отроческие годы, говорит, что его сверстники по духовному училищу “особенно любили песню про освобождение крестьян: “Ах, ты, воля, моя воля, золотая ты моя”. Это был отголосок духовного переживания народом недавно совершившейся крестьянской освободительной реформы... Я вспоминаю, как глубоко переживалась в народе эта реформа, как захватила она его душу... По России ходили легенды о “Золотой грамоте”, которую Царь дал народу. Эта грамота была окружена светлым ореолом; ее изучали в школе с первыми зачатками грамотности, о ней горячо, с необыкновенным волнением говорили, спорили в семье и школе. Отражение этого настроения мы находим в чудном стихотворении А. Н. Майкова, где говорится, как при свете огонька в деревенской избе, при всеобщем напряженном внимании, с трудом от слова к слову пальчиком водя, по-печатному читает мужикам дитя... про желанную свободу дорогую весть”, т.е. читает манифест 19 февраля” (5,19-20).
Трагическая кончина Императора вызвала отклик скорби по всей Русской Православной Церкви. Вот отрывок из речи в Исаакиевском соборе, произнесенной 2 марта 1881 года протопресвитером Иоанном Янышевым: “Мы не отстояли и не сохранили этой жизни, в которой радость и украшение нашей Святой Православной Церкви” (16, 1).
Из речи епископа Новгородского и Арзамасского Макария, произнесенной в нижегородском кафедральном соборе по случаю убиения Императора, 2 марта 1881 года: “Почивший Царь наш (мученик или Страдалец!) сделался как бы жертвой искупительной и умилостивительной за наши грехи — за наше неверие и нечестие, за наше уклонение и непослушание” (17, 6).
Из речи епископа Доната в Гродненском соборе: “Некогда Господь открывал через пророков, что Он отнимет добрых царей у народа за его нечестие. Не умножение-ли неверия между нами и развращение призвали на землю Русскую кару Божию. О, не упорствуй в них, родная наша с грана! Не испытывай крепкую десницу Всевышняго...” (18, 10).
Из речи епископа Дмитревского Амвросия, произнесенной в Архангельском соборе в Москве на панихиде 9 марта 1881 года: “Мы не желаем врагам почившего нашего Государя отчаяния и погибели Иуды... но желаем, чтобы и они, обличаемые совестью, сказали: согрешихом, предавши кровь неповинную! Нам же слезы, проливаемые над гробом нашего Государя, да будут “банею очищения и обновления” (Тит. 3,5). Благо народам, которые вразумляются и исцеляются подобными действами Божественного Промышления” (19, 14).
7. Екатеринбургские события 1918 года
Если насильственная смерть Государя-Освободителя от руки террориста была столь грозным предупреждением народу Российскому, только ступившему на путь безверия, вражды и пренебрежения вековыми идеалами Святой Руси, то что можно сказать о значении и последствиях цареубийства, совершившегося в Екатеринбурге в ночь с 17 па 18 июля 1918 года. Оно было одним из первых откровенных проявлений уже победившего беспрецедентного богоборчества и человеконенавистничества. То, что произошло тогда в Ипатьевском доме, было “бессудным” и не имеющим никакого оправдания уничтожением последнего Царя — Помазанника Божия и всей семьи дома Романовых .
“Государь Император Николай Александрович видел вокруг себя столько предательства и сохранил нерушимую веру в Бога, отеческую любовь к русскому народу, готовность жизнь свою положить за честь и славу Родины. Какой силой духа дышит последнее обращение Государя от 8 марта 1917 года к армии, на которую он призывал благословение Божие. Жизнь его пленником в Царском Селе, Тобольске, Екатеринбурге — воистину житие православного христианина. И вспоминая его, так ясно представляешь себе образ другого страдальца-пленника, святого Великого Князя Михаила Тверского, тоже в нравственных страданиях духа своего не угасившего...”( 13, 93).
С религиозно-нравственной точки зрения екатеринбургское убийство было дерзкой попыткой уничтожить то, что было дорого русскому народу на протяжении тысячелетней истории со времени принятия христианской веры. Нравственно опустошенный народ не смог найти в себе силы для противодействия натиску враждебных сил, для защиты своего Государя как Помазанника Божия, и таким образом вольно или невольно фактически отрекся от дара, который он имел уже много веков, — от теократии как основы Государства. Этот тяжкий грех не мог остаться без сурового очистительного наказания. Подобно древнему Израилю, который просил у Самуила поставить им властителя “как у прочих народов” (1 Пар. 8, 5), народ русский, точнее те, кто присвоил себе право говорить от его имени, решил жить “как прочие народы”. И Господь как бы вновь сказал, как некогда Самуил: они отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними” (1 Пар. 8, 7).
“Русские люди, — пишет архиепископ Серафим (Соболев), — но горькому опыту теперь знают, к каким гибельным последствиям для русского Государства привело их недовольство царской властью, их открытое осуждение Императора Николая II, доброго и православного Царя” (12, 50). Как au ни сложились дальнейшие судьбы русского народа, он нравственно обязан покаяться в содеянном им или от его имени в 1917 году. Это покаяние должно быть не заявлением политического характера, а настоящей христианской “метанойей” и воздаянием благодарной памяти замученным. Именно такому покаянию способствовало бы провозглашение Церковью в акте канонизации Государя и Его благочестивого семейства как страстотерпцев. Об этом комиссия Священного Синода по канонизации в сущности уже сказала следующими словами: “И жертвы политических убийств могут быть святыми страстотерпцами, так как их убивали как символ Православной Руси” (11, 3а).
8. Некоторые дополнительные сведения о Государе Императоре Николае Александровиче как христианине защитнике Православной веры
Перед мировой войной в Екатеринбургском соборе говорил (в проповеди) его настоятель о. Иоанн Сторожев, которому волею Божией уготовано было в воскресенье 1/14 июля 1918 года служить в Екатеринбурге же, в Ипатьевском доме, обедницу, и который стал “последним верноподданным русским православным человеком, видевшим в живых своего Царя и Его Августейшую Семью за два дня до принятия Ими мученических венцов”: “Какое великое утешение знать и видеть, что Державный Вождь русского народа, коему вверены Богом судьбы Отечества нашего, в основание всего в своем царстве полагает не иное что, как благочестие, Сам лично давая пример глубокого, чисто древне-русского благочестия любви к благолепию служб церковных, почитания святынь русских, забот и усердия к прославлению великих подвижников святой богоугодной жизни” (1, 61).
Из рескрипта Государя, с которым он обратился к Киевскому митрополиту Флавиану по поводу перенесения мощей преподобной Евфросинии Полоцкой в 1910 году из Киева в Полоцк: “Свято прошедшая поприще, указанное ей Божественным Промыслом, да пребудет Святая Княжна для всего белорусского народа навеки яркой путеводной звездой, указующей правду Православия. Проявившийся же в незабываемые дни перенесения честных Ея мощей дух благочестия в народе, притекавшем в великом множестве на поклонение Преподобной, да послужит в назидание и тем, кто, в житейской суете и душевном смятении, готовы покинуть спасительный путь истинной Православной веры” (1, 75-76). Из акта Государя от 12 января 1909 года, написанного по случаю кончины о. Иоанна Кронштадтского: “Неисповедимому Промыслу Божию было угодно, чтобы угас великий светильник Церкви Христовой и молитвенник Земли Русской, всенародно чтимый пастырь и праведник о. Иоанн Кронштадтский... Ныне вместе с народом Нашим, утратив возлюбленного молитвенника Нашего, Мы проникаемся желанием дать достойное выражение сей совместной скорби Нашей с народом молитвенным поминовением почившего, ежегодно ознаменовывая им день кончины о. Иоанна... Будучи и по собственному духовному влечению Нашему и по силе Основных Законов первым блюстителем в Отечестве Нашем интересов и нужд Церкви Христовой, Мы со всеми верными и скорбящими сынами ее ожидаем, что Синод, став во главе сего начинания, внесет свет утешения в горе народное и зародит на вечные времена живой источник вдохновения будущих служителей и предстоятелей Алтаря Христова на святые подвиги пастырского делания” (1, 78-79). Автор книги “Император Николай II как человек сильной воли” пишет: “Заботы Императора Николая II о Церкви Божией простирались далеко за пределы России... Он, и только Он во всем мире, выступал на защиту православной веры и Церкви и оберегал церковный мир по всему миру. Он был ктитором всей Православной Вселенской Церкви” (1, 85).
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Алферьев E. E. Император Николай II как человек сильной воли. Джорданвилль, 1983.
2. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. Изд. 2-е, 1900.